4 шага к решению всех проблем. Разговор с эффективным психологом - Полина Гавердовская

Дальше – все жестче, и лавировать все сложнее. Мы стараемся что-то разглядеть в тумане и даже включаем дальний свет. Мы перезваниваем, когда плохо слышно. Мы очень стараемся понять, что же там, впереди, на самом деле. Мы постепенно научаемся задавать четкие вопросы. У нас остается лишь один шанс не встретиться с правдой: не понимать ответов, которые нам дают. Мы спрашиваем: «Где же ты был всю ночь?». Он отвечает: «Ты же умная. Придумай что-нибудь сама!»

И мы сидим и до-о-о-олго-долго думаем, что же означал его ответ.

Что такое обида?

Каков ее механизм? Обида – это смесь агрессии, обращенной внутрь и вовне. Самый мучительный компонент любой обиды (когда, что называется, «зацепило») – это когда ты понимаешь, что обидчик-то прав. И чем сильнее этот компонент – тем сильнее и обида. Грубо говоря, обижают не нас, обижаем мы себя сами. Обижаем тем, что бессознательно соглашаемся с каким-то условно-нехорошим поступком (или суждением) в свой адрес.

Чем меньше в обиде компонент агрессии, обращенной внутрь, тем в меньшей степени это – обида, и тем в большей – именно агрессия, явное и подавленное желание «дать сдачи».

Есть распространенное мнение, что одни люди более обидчивы, а другие – менее. Это не так: обидчивы все. Просто у всех свои чувствительные точки, свои «темы». Обидеть можно, ударив человека именно в то место, в котором сконцентрировано самое большое количество «нервных окончаний», условно говоря. В ту «тему», в которой у него самого максимальное количество путаницы, неясности и вопросов к самому себе. Как говорится, слова «сукин сын» могут обидеть только того, кто неуверен в своей матери.

Кажется, что одних обидеть проще, а других – сложнее. Это так, но лишь отчасти. С одной стороны, чем сильнее человек «опроблемлен», тем проще его обидеть, потому что больше вероятности попасть в чувствительную точку: их просто много. С другой стороны, те, кто кажется нам необидчивыми, возможно, на самом деле, вовсе и не являются таковыми. Просто «более» обидчивые усвоили один стиль поведения (связан ли он с родительской семьей, образом жизни, позднейшим опытом, родом работы – не важно), а «менее» обидчивые – другой. И еще большой вопрос, кто менее обидчив на самом деле – тот, кто легко выражает свои чувства или тот, кто боится «потерять лицо», не показывает их и копит. Во втором-то случае как раз обида может остаться с человеком надолго – потому что он даже сам себе не признается в том, что он чувствует.

Самый простой и эффективный способ если не полностью освободиться от обиды, то, по крайней мере, ослабить ее – это выразить свои чувства. Как минимум – признаться себе: «Да, я обижен» и попытаться разобраться в себе: что же так сильно зацепило? Как максимум – стоит выразить обиду и самому обидчику. К сожалению, этот способ обычно труднодостижим.

С признанием неправоты – ровно то же самое. Было бы не совсем верно утверждать, что одни люди легче признают собственную неправоту, а другим это тяжелее. Всем тяжело признавать собственную неправоту, «завязанную» на какую-то из чувствительных тем. Чем болезненнее тема для самого человека, тем сложнее ему именно в ней вести себя адекватно. А если ты понимаешь, что допустил некую небрежность, грубость или был неправ – вне своей темы или – вне человека, с этой темой связанного, тут просто быть вежливым и воспитанным, легко извиниться. Потому что такое действие не связано для нас с трудным внутренним шагом, почти подвигом.

Что же до подвигов, то здесь, конечно, есть герои. Но их мало, как и на войне. В самом главном и в самом болезненном признавать свою правоту способны лишь единицы. Для этого требуется настоящее мужество.

Обиды на родителей

…вечная тема психотерапии.

Чаша, быть может, и не очень глубока и наполнена не до краев, но ни выпить ее до дна, ни вычерпать невозможно, потому что страшно начать. Либо кажется, что пропасть, в которую упадешь, слишком глубока, либо на самом чувстве обиды стоит некое табу, либо родительские фигуры неприкосновенны и обижаться можно на кого угодно, но не на них… Так или иначе, обижаясь на родителей и не признаваясь себе в этом, мы замираем в одной и той же точке на годы. Мы не можем всерьез обидеться на них – нам страшно прикасаться к этой теме и мы не в состоянии искренне любить их: нам мешают наши обиды.

Открывая эту тему, мы начинаем вычерпывать обиды. Прожив их, мы можем наконец всерьез отдать родителям должное за то хорошее, что они для нас сделали. Но в обратном порядке проделать все это, к сожалению, невозможно. Сначала – обиды и злость. Только потом – любовь и благодарность.

Про злость

Пришла в голову мысль. Новая. Простая, как три копейки: Если жить правильно, злиться вообще не будешь.

Что значит «злиться»? В пределе упрощения злость – это сигнал неудовлетворенной потребности. И все эти потребности грубо можно разделить на два класса: желание чего-то и избегание чего-то. То есть я злюсь либо если голодна, а еды нет, либо – если боюсь волка, а он тут. К примеру.

Выходит довольно ясная картинка: если мудро и своевременно обслуживать все свои потребности, злиться не будешь.

Что такое цинизм?

Случается, что разочарований было так много, а боль столь нестерпима, что мы уже боимся радоваться. Лучше ничего не ждать, тогда не будешь разочарован, верно?

Цинизм – одна из самых распространенных масок, за которыми прячутся боль, грусть и порушенные надежды на лучшее. Возможно, надежды запрятаны уже так глубоко, что даже мы сами перестали догадываться об их существовании. Но именно подчеркивание собственного циничного взгляда на мир и говорит о том, что бессознательно человек борется с «романтиком» в себе. Ведь если ты отъявленный негодяй, то не имеет особого смысла непрерывно пытаться убедить в этом окружающих. Просто будь негодяем, и все сами поймут, кто ты такой. Бравада же, циничная игра на нервах окружающих – это зачастую своеобразный крики о помощи. Отъявленный циник – не кто иной, как разочаровавшийся романтик, который все еще ищет островок надежды вокруг себя.

Таким образом, любое проявление цинизма – не что иное, как признак слабости. И самое простое, что можно сделать в таком случае – быть снисходительным к такому человеку. Дайте ему еще один шанс поверить в то, что мир местами прекрасен, и человек скорее всего преобразится.

И не в худшую сторону, потому что в худшую – уже некуда!

Про поддержку

Когда кому-то плохо, самая распространенная реакция того, кто рядом – это попытаться помочь чем-то конструктивным, то есть – что-то придумать. Практичное. Ну, например, если друг горюет, от того, что поругался с девушкой, то приятели, скорее всего, разделятся на тех, кто предложит купить ей конфет, («самых таких шоколадных, они все любят сладкое»), плюнуть («ты только свистни, толпы набегут») и тех, которые попытаются организовать другу быстрое выздоровление за счет других подручных средств (других девушек, дискотеки или выпивки).

Как это ни удивительно, но такая бурная поддержка поддерживает несильно. Ибо, а что, собственно, движет людьми, стремящимися быстро изобрести лекарство от дрУгова страдания? Как правило – тревога, она же – неспособность вынести его тяжелые чувства. «Давай быстро что-то предпримем», – означает: «Перестань мучиться при мне, я не могу это вынести. Избавь меня от своих страданий».

Почему обычно это не помогает? Потому, что человек, который мучается, получает сигнал, что его страдания и вправду невыносимы.

Эффективная поддержка в горе (или в неприятностях, как угодно) – это нечто совершенно иное. Это – сигнал извне, что твои чувства можно вынести. Послание по смыслу должно звучать примерно так: «Да, я понимаю, что тебе очень плохо. Я здесь». «Я здесь» означает, что я не разрушаюсь, видя твое горе. Значит, и ты вынесешь его. Доказательством того, что горе выносимо – является как раз факт присутствия другого человека без его попыток «сбежать в совет».

Вы скажете, мол, чужое-то горе – оно не свое, вполне можно вынести. Но факты говорят обратное. Как правило, именно присутствие при чужом горе без действий (когда действия бессмысленны) – чудовищно сложно дается. И именно это и есть поддержка.

Правда, она удается лучше, если не считать, что ты срочно должен придумать что-то практичное.

ШАГ 2.

Пресеки манипуляцию

Осторожно, манипулятор, или, Карлсон, прощай!

Что такое манипуляция

– Ты должен стать мне родной матерью, – заявил Карлсон. – Ты спросишь меня, не хочу ли я чего-нибудь, и я отвечу, что мне ничего не нужно. Ничего, кроме огромного торта, нескольких коробок печенья, горы шоколада и большого-пребольшого куля конфет.

Используя слово «манипуляция», мы чаще всего понимаем его расширительно: один человек манипулирует другим, когда навязывает ему свою волю, заставляет его поступать так, как ему выгодно. При этом мы предполагаем, что «жертва» все понимает, но ей просто некуда деться.